Давай чаю попьём! - А. Иванов

"Давай чаю попьём!" - А. Иванов Давай чаю попьём, говорим мы друг другу, когда встречаемся. Когда принимаем гостей. Бывает, говорим, когда сами ходим в гости. Говорим, когда нам холодно, да когда грустно – тоже давай попьём. И если весело. А если жарко – то сядем в тенёк и попьём. Чаю, опять же! Я раньше не думал об этом, а вот приехал в гости поляк, и объяснил, что по его наблюдениям в России эта фраза самая популярная: «Давай чаю попьём!» И везде. И в городе, и на селе. «И никто меня не приглашал, - говорит, - пить водку. Хотя я ждал этого. Не то, что я хотел пить водку, просто интересно, ведь я раньше думал, что тут водку пьют. Так за три месяца никто и не пригласил… только на чай…. Даже немного обидно». И, правда, давай чаю попьём. Я спускаюсь в деревню, захожу в гости. Тётя Люда уже ставит чайник. «Давай чаю попьём! - Говорит. – Я крендельков нажарю сейчас!» Вот садимся за стол и пьём. На сковородке шкварчат каралики. «Тебе забелить?» - появилась банка с молоком. «Нет, теть Люд, не надо, я так». Беру сахар. Размешиваю. Обжигаюсь караликом. И холодно на улице, и стемнело по-зимнему рано. А сидишь так, пьёшь чай, сладкий, горячий, «чтоб на губах кипел!» И хорошо так. По-домашнему. И разморит, и выступит испарина на лбу. Прислушаешься к треску дров в печи и улетишь куда-нибудь мыслями, замечтаешься… «Не окостыжился ты там ещё? Вчера-то хорошо подмораживало!» «Нет, что со мной сделается, - говорю… - Не окостыжился». Окостыжиться – это значит замёрзнуть. Значит до костей замерзнуть. Или замёрзнуть как кость. Не знаю. Но замерзнуть очень сильно. Нет, не окостыжился. Я чай пью, с вареньем, не с малиновым, правда, как водится, а с тем, которое есть. Как северные морозостойкие деревья, я накапливаю глюкозу к крови. Чтобы не застыть. И это всегда можно увидеть осенью, как деревья готовятся к зиме – набирают глюкозу, набирают, срочно-срочно. И потом, накопив запасов – сбрасывают листья. И стоят, голые. Без прикрытия. Окостыженные, как скелеты, как кости. Но живые. Потому, что они вовремя накопили глюкозу. Не то, что какое-нибудь южное дерево. Его сразу можно отличить. Оно не торопится никуда, листья у него зеленеют, топорщатся. Никакой спешки. Куда спешить-то? А потом приходит мороз и дерево стоит. И тоже окостыженное. Но не живое. Потому, что глюкозу надо накапливать… варенье есть, подставлять листья солнцу,… Чтобы потом, быть холодным и без листьев. Но живым. Много приезжало к нам гостей южан. Они не понимают, что такое зима и почему мы осенью не такие как летом. Потому, что мы сбрасываем листья. И становимся нагими. Одновременно открытыми полностью, но при этом не трясущими своими листьями, бережливыми и немного одинокими. Потому, что мы в это время готовимся к зиме. И зиму мы встретим так. Нагими и без листьев. Накопившими глюкозу в крови… Мы пьём чай с вареньем… Давай чаю попьем? Потрескивает огонь в печи. За окном потрескивает мороз. Потрескивает моя душа, от того, что не может вместить в себя всё, что происходит. Говоришь, вот так и живем: «В душе сказка, а в уме суета». Наверное, это правильно. Природа души – это сказка. А природа ума – суетится о том, не остыл ли чайник. Хватит ли дров на зиму. Какого варенья сейчас открыть…. А сказка – она тут. В моей душе. Данная мне по мечтам моим. И окостыженные деревья вокруг. Окостыженные, но живые. И я живой. Со сказкой в душе, и немного суетным умом… Давай чаю попьём... мы будем сидеть на печке, зажжём свечу, поставим горячий чайник перед собой, возьмемся за руки, чтобы быть уверенными, что вот сейчас мы будем с тобой вместе (вместе!) чай пить. И возьмемся за руки, чтобы удостовериться в том, что этот чай будет одинаков для нас для всех. И чтобы стать уверенными, что мы все сейчас пришли сюда. В этот дом. На эту землю. В эту зиму. Такие, какие есть. Нагие, без листьев. Но живые. Со сказкой в душе. И пусть даже с немного суетными умами… которые всё время о чем-то мечтают. О юге. О любви. О весне. О чём-то еще. Пусть. Давай просто чаю попьём…